Повесть,последняя из прочитанных мною, затронула до глубины души. Это одно из тех произведений, в котором так искусно сплетаются жизненность и необычность. Между строк читается название: “Я есть. Ты есть. Мы есть”. Больше ничего не надо. Мать счастлива, что есть сын, сын счастлив, что у него есть жена и что его жена есть. Люди, бескорыстно любящие друг друга, сплетаются в треугольник из-за ревности, назревает конфликт.
Эта повесть о женщине, бескорыстно пожертвовавшей месяцами своей жизни ради ненавистного ей человека, заставляет задуматься о великом чувстве самопожертвования, вдохнувшем жизнь в молоденькую, несчастную девушку. Повесть о том, что в нашем жестоком современном мире, где каждый сам за себя и человек человеку волк, еще есть место высоким чувствам, пусть и выросшим на низменной почве ревности и злости. Характерной особенностью повести является то, что в ней нет идеально положительного или отрицательного героя.
Отличительной чертой повести является стиль ее написания. Токарева смело использует сравнения, красочно раскрашивая ими образы основных героев. Характерно еще и то, что повесть написана в основном короткими, нераспространенными предложениями. Написание так просто и доступно, что эту повесть можно читать абсолютно всем.
Особенно понравившиеся моменты решила выделить:
читать
"Обычно Олег целовал мать в щеку, но сегодня между ними висело пятьдесят килограммов Ирочки”.
"Зазвонил телефон. Аппарат стоял на столе. Анна хотела привычным движением снять трубку, но Ирочка оказалась проворнее. Ее тонкая рука змеиным броском метнулась в воздухе. И с добычей-трубкой обратно к уху.
- Да... - проговорила Ирочка низко и длинно.
В этом "да" были все впечатления прошедшей ночи и предвкушения будущей. После "да" было "я" - такое же длинное, как выдох. Это звонил Олег. Ирочка произносила только два слова - "да" и "я".
Но это были такие "да" и "я", что Анне стыдно было при этом присутствовать. Наконец Ирочка замолчала и посмотрела на Анну умоляюще-выталкивающим взглядом. Анна вышла из кухни. Подумала при этом: "Интересно, кто у кого в гостях..."
"Новость номер два. Олег, оказывается, одинок и не понят в своем доме. Но она, Ирочка, протянула ему руки.
Их двое, как в вальсе. Кружат по голой планете. "
"Утром выходили из квартиры. Ирочка зацепила плащом за острый угол мусоропровода Плащ затрещал, порвался. Они остановились. Вместе рассматривали отвисший лоскут, похожий на собачье ухо.
Ирочка расстроилась. Личико стало растерянное. Плащ фирменный, навороченный, с примочками,- Ирочка им гордилась. После Олега плащ был самым престижным в ее жизни.
Ирочка - обыкновенная женщина. И за это Олег ее любил. Он так соскучился по естественности, обыкновенности. Все вокруг - личности, понимаешь... А вся эта личность - не что иное, как самоутверждение за счет других, и в том числе за его счет, Олега Лукашина.
А Ирочка - как роса на листке. Как березовый сок из весенней березы. Он целовал ее в растерянное личико, утешал. Ирочка была безутешна.
Потом отвлеклась от своего плаща, включилась в поцелуй. Они стояли возле мусоропровода и пили друг друга до изнеможения. "
" Ирочка взяла в руки теплый комочек и не смогла отказаться.
- Какая это порода? - спросила Ирочка у хозяина.
- Дворянин.
- Дворняжка, - перевел Лукашин. - Давай еще походим, посмотрим.
- Смотри, какой он дурак. - На лицо Ирочки легло выражение щенка. Они уже жили одной жизнью. "
" Он шел к ней и не мог ухватить. И не удержал. И она разбилась. Вот в чем дело. Он ее не удержал. Она доверилась - на! А он не удержал. "
" - А ты? - выдохнула Анна.
- И меня убило, мама, - просто сказал Олег. - Разве не заметно? "
"– Тебе сегодня надо на работу? – спокойно спросила Анна.
– Что? – Олег повернул к ней лицо.
– Я говорю: на работу надо?
– Я не пойду.
– Люди болеют, ждут. Нехорошо.
– У меня своя боль.
– А это никого не волнует.
– Да, – согласился Олег. – Это никого не волнует. Мы одиноки в нашем несчастье, мама.
– А люди всегда одиноки в несчастье, – сказала Анна. – Ты просто не знаешь."
" Однажды в театре шли по лестнице. Кончился спектакль. Спускались в гардероб. Он впереди. Она сзади. Он спиной чувствовал, что она сзади. И вдруг стало холодно спине – холодно-знобко. Обернулся. Ирочка отстала, и кто-то другой прослоился, оказался за спиной. Ирочка шла через человека. Олег дождался, взял ее за руку. Только он и она. Одно целое. И никого в середине – ни матери, ни друга. Одно целое. Так было. Есть. И будет."
" Анна готовилась к встрече, преодолевая внутреннее напряжение. Ненависть все-таки существовала в ней - не остро, а как хроническая простуда. Надо было как-то замаскировать эту ненависть, забросать словами, улыбками, приветствиями. Но ничего не понадобилось.
Анна застыла в дверях и впервые за все время их знакомства испытала человеческое чувство, освобожденное от ревности. Это чувство называлось Сострадание. Сострадание съело ненависть, как солнце съедает снег. Осталась влажная пустота. "
“Собака была большая, Ирочка слабая. Она заметила что-то чрезвычайно ее заинтересовавшее, резко рванулась, отчего Ирочка вынуждена была пробежать несколько шагов.
— Дик! — испуганно крикнула Анна, распахнула окно и сильно высунулась. Собака поджала морду, выискивая среди окон нужное. Анна погрозила ей пальцем. Ирочка тоже подняла лицо. Значит, услышала. Анна видела два обращенных к ней взгляда — человеческий и собачий. И вдруг поняла: вот ее семья. И больше у нее нет никого и ничего”.